Я почти ничего не знаю о таджиках.
Но часто, особенно утром, когда просыпаешься без головной боли и без необходимости куда-то срочно бежать, так хочется быть таджиком.
Таким таджиком, которого я себе представляю и которого вполне может и не быть на самом деле.
Или есть, но называется совсем по-другому.
Но это ничего не меняет, так что пусть будет таджик.
Мое утро было бы совсем другим.
Ну странно, на самом деле, было если бы я вдруг стал таджиком, а утро осталось прежним.
Нет, внешне оно, конечно, осталось бы таким же солнечным и теплым, никто и не заметил бы.
Я бы никому не навредил и ничего не испортил.
Но самое главное другое - я бы проснулся утром таджиком и перестал мучиться.
Разве таджик, просыпаясь утром, начинает мучиться?
Да вовсе нет - таджик, когда просыпается, бодро надевает синее трико, тапочки и тут же спешит по своим таджикским делам.
А какие у него дела?
Лежать в постели, не открывая глаз и думать, как все осточертело? Какие глупые и черствые люди тебя окружают и какая никчемная жизнь складывается. А ведь были надежды, да, черт возьми, какие были надежды! И если бы не эти обстоятельства, не эти люди, которые даже совсем не люди, а сплошные пидарасы, то все было бы иначе. Решительно иначе!
Ах, как здорово бы все было...
И тут же приходит еще тысяча мыслей о том, как все было бы здорово.
Думаете, вот этим таджики занимаются, проснувшись поутру и надев синее трико и фиолетовые тапочки без задников?
Я думаю, что в тот момент, когда моя утренняя скорбная мысль о гнусности людей переходила к печальной мысли о несбывшихся надеждах, таджик уже попил зеленого чаю с лепешкой, отправил жену с мотыгой на огород, посадил дочку возле дома продавать алычу из эмалированного тазика с отбитым краешком, а сам уже замесил с двумя сыновьями раствор для кладки.
Забор из кирпича, ну высокий такой - ну понятно же, да?
Мой несбывшийся таджик не проверяет утром холодильник на предмет закатившейся в уголок бутылочки пива, особенно, когда знает заранее, что не закатилась. (Ну а вдруг?)
Мой таджик не смотрит заспаным и опухшим лицом из окна в полдень, стоя голым посреди комнаты, заваленной журналами, грязной посудой, скомканой одеждой и пластиковыми коробочками от компакт-дисков.
Таджику не нужны ни коробочки, ни компакт-диски.
Таджику не нужно пиво и журналы.
И доступ в сеть ему тоже ни к чему.
Ему нужен чай, лопата и ведро.
И к обеду он построит, поштукатурит, зашкурит и покрасит новую жизнь.
И пусть не супер, но зато быстро и недорого.
А завтра еще одну такую же.
И пока я стоял посреди комнаты целую неделю, думая о несправедливости, страданиях, мерзости всего сущего, жалости к себе, отсутствии денег, позитивных сдвигов и пива в холодильнике, таджик перелопатил и наваял столько, что вполне хватило бы на новый сноуборд, крепления и килограммовую бутылку виски для восстановления справедливости в мире.
Но зачем таджику сноуборд? Разве что возить героин в поезде Душанбе-Хельсинки.
Надо будет сказать, чтобы брали кэповые модели - в смысле, будет удобнее прятать.
Если бы я был таджик, я бы не тратил последние деньги на собачий корм, книжки и такси из гостей, где напился и наговорил много всякой ерунды.
И может даже кого-то обидел нечаянно.
Не спал бы днем, чтобы убить время и не катался один по ночным улицам от скуки.
Не слушал всякой жалобной музыки и не висел бы в сети годы напролет.
Я бы не похмелялся, не покупал презервативы и не занимался оральным сексом.
Я бы вместо всего этого сделал что-то полезное.
Что-то такое, что можно было потрогать и увидеть.
Хотя бы раз.
Пусть даже маленькое и кривое.
Я бы не читал дурацких нежных стихов и не орал бы спьяну от хороших песен.
И тогда, осенью, не стал бы прыгать из машины.
И не знал всех этих людей, чьи имена написаны в моем телефоне, в моем компьютере и в старой тетради в клетку.
У меня на столе всегда была бы свежая зелень и плов с бараньим жиром.
И я вставил бы жене к Наврузу золотые зубы, а сыну подарил сотовый телефон Пантеч.
А что еще нужно мужчине, чтобы спокойно встретить старость?
Ну разве что маленький продуктовый магазин, названный именем младшей дочери и вязаные шерстяные носки.
Одного жаль - когда я стану таджиком, мне больше не проснуться похмельным осенним утром и, стоя босыми ногами на холодном полу в пустом доме, не увидеть в окне, как падает первый снег.